Казус Порошенко

У Киева в Донбассе теперь не борьба с терроризмом, а «операция объединенных сил». Контроль над этим форматом боевых действий полностью перешел к ВСУ, чего не было с самого начала гражданской войны на Украине. Что это значит и почему бренд «Антитеррористической операции», активно раскручиваемый командой Порошенко, себя исчерпал?

Как я понимаю, когда речь идет о борьбе с террористами, а именно на этом основании войну в Донбассе Киев называл АТО, прерогатива принятия решений лежит на плечах тех служб, в зону ответственности которых входит решение самой проблемы террора.

То есть ведущую роль в такого рода операциях должны играть, простите за канцелярский язык, правоохранительные органы и спецслужбы. Проще говоря, СБУ и МВД, а армия — это, так сказать, вспомогательный контингент. В случае вооруженного противостояния Донбасса и Украины, по большому счету, так и было.

Своими главными врагами донецкие и луганские сепаратисты традиционно считали именно националистические батальоны и Нацгвардию, которые работают под МВД и курируются Аваковым. За организацией терактов против мирного населения (так в Донбассе называют взрывы и похищения людей) и диверсионной работой, понятное дело, стоит СБУ.

Что касается армии, то она в общем и целом неохотно воевала на протяжении всего вооруженного конфликта на юго-востоке. Да, отморозков хватало и в рядах ВСУ, но, повторюсь, националистический экстаз обычным срочникам, как и офицерам еще советской закалки, был просто на просто чужд.

Это особенно хорошо было видно в самом начале донбасской войны. Были случаи, когда ВСУшники не только отказывались выполнять приказы командиров и кураторов АТО, но иной раз вместе с бронетехникой или целыми частями переходили на сторону тогда еще народного ополчения, а в последствии армейских корпусов ДНР и ЛНР.

Я знаю, о чем говорю. В мотороловской «Спарте», например, командиром роты в свое время был бывший боец 25-й аэромобильной бригады ВСУ, который отказался давить бэтээрами толпу гражданских в Краматорске и остался воевать в Славянске с Моторолой. Был несколько раз ранен и тяжело контужен, освобождал Донецкий аэропорт.

Другой мой знакомый вэсэушник занимает высокопоставленную должность в штабе донецкого армейского корпуса. Третий занимается организацией спецопераций в успешном армейском спецназе. В общем, друзей-«укропов» у меня хватает, и все они из ВСУ, что, кстати, не единственное подтверждение тотального нежелания обычных военных стрелять по собственным соотечественникам.

Когда в рамках минского процесса стороны приходят хоть к какому-то режиму прекращения огня на тех позициях, где находятся ВСУ, зачастую и правду наступает затишье. Националистические же батальоны и так называемые тербаты делают все для того, чтобы это перемирие сорвать.

Еще один показательный нюанс, который я достоверно знаю от друзей, занимающихся разведкой: националисты редко стоят на первой линии соприкосновения, их позиции преимущественно во втором эшелоне, а делается это для того, чтобы им проще было выполнять функции заградотрядов. Пассивный по отношению к войне настрой ВСУ хорошо ведь известен и на киевской стороне фронта.

Чтобы несчастные срочники не отступили при первой же возможной атаке сепаратистов, подразделения, курируемые СБУ и МВД, призваны создавать своего рода огневой заслон. То есть если говорить совсем просто: вэсэушники вот уже пятый год воюют между двух огней. С одной стороны, по ним прилетает от донбасских военных, с другой им в спину направлены дула автоматов действительных энтузиастов АТО.

Переформатирование Атитеррористической операции в операцию объединенных сил сродни тектоническому сдвигу. По идее, вслед за ним должны последовать глобальные изменения на фронте. Причем, как подсказывает моя интуиция, ситуация складывается в пользу сепаратистов.

Ведь если раньше милитаристский тон задавали откровенные маргиналы и нечистоплотные чекисты, то теперь, на пятый, повторюсь, год войны, ответственными за войну наконец-то сделали именно военных, которые меньше всего хотят воевать. Вот такой вот казус от Порошенко. Такое чувство, что где-то в глубине души он невольно работает на нас.