2 июня 2019 г.
(Главы из будущей книги)
(Продолжение. Предыдущая глава — здесь)
В холле ОГА на одной из стен образовалась спонтанная мемориальная доска — портреты погибших, под ними свечи, цветы, лампадки. Мемориал поменьше образовался на дорожке, ведущей к главному входу в здание, на краю газона тоже стояли фотографии, под которыми всегда были живые цветы. Этот мартиролог постоянно пополнялся.
Середина лета отмечена была украинскими «освободителями» своеобразно. На рассвете 15 июля авиабомбы упали на жилой квартал города Снежное, из-под обломков разбитой пятиэтажки доставали людей. Люди руками буквально откапывали маленького снежнянца Богданчика. Мальчик выжил, его мама погибла в это жуткое утро.
15 июля 2019 г. Последствия авиаудара по городу Снежное Донецкой области.
И если для всего мира бомбёжка маленького рабочего городка прошла практически незамеченной, то через два дня случилась катастрофа, которая всколыхнула весь мир. Малазийский Боинг, непонятно как оказавшийся в том же практически квадрате, исчез с радаров авиадиспетчеров. Это была огромная беда, жуткая провокация, которая потрясла даже уже захлёбывающийся в крови Донбасс.
В пресс-центр ДНР потянулись журналисты. Они прибывали сначала небольшими группами, состоявшими обычно из оператора и журналиста, затем количество прибывающих начало расти в геометрической прогрессии.
Место падения самолёта оцепили. На оцепление потребовалось множество бойцов — самолёт развалился в воздухе и его обломки и тела людей разбросало по донецкой степи на многие километры. Журналистов, рвавшихся освещать трагедию, без аккредитационных документов к месту падения самолёта не пускали. Всех направляли к нам, в пресс-центр.
Так вышло, что главный удар этой лавины, с паспортами всех видов, пресс-картами всех размеров, цветов и оттенков, пришлось принять нам с Максимом Лакомовым, совсем недавно до того перебравшимся к нам с телеканала «Юнион», где Максим был контент-менеджером сайта.
Более двухсот пятидесяти человек было аккредитовано в первые сутки после падения самолёта. Максим немного знал английский, он и объяснялся с журналистами, я же занималась набором текстов аккредитационных карт и посылала их на печать. Жара стояла страшная, техника перегревалась, журналисты дико торопились и нервничали. Это была работа под прессом понимания того, что произошло непоправимое, что ДНР обязательно обвинят, что все мы, тут живущие будем выставлены перед миром преступниками, расстреливающими мирные самолёты. Значит, надо дать возможность как можно большему числу народа своими глазами увидеть, что происходит, как мы относимся к случившейся трагедии.
Крушение малазийского Боинга рейса МН17 17 июля 2014 г.
Но именно эта дикая нагрузка, пожалуй, дала возможность пережить те безумные дни, не свалиться в депрессию, не впасть в отчаяние от понимания того, что украинские и американские власти не остановятся ни перед чем, если их не остановят…
В холле здания повесили плакат с фотографией самолёта, траурной лентой. Поставили столик с букетом гвоздик. И сразу же на столике стали возникать цветы — люди несли цветы, свечи, игрушки. К вечеру столика почти не было видно, пришлось убирать всю эту массу цветов, которые быстро умирали на этой безумной жаре, наполнявшей даже обычно прохладный холл ОГА. На следующий день цветы несли — снова и снова.
И было безнадёжным это лето
Для миллионов. Белый самолёт
Ушёл в пике, искромсанный ракетой –
В нём больше никому не повезёт.
Полёт окончен. Без аплодисментов.
Тела донецкая земля не приняла,
И патоанатом без сантиментов
Пытался препарировать тела,
А журналисты стаями по степи
Метались, отрабатывая хлеб.
Сожжённые жарой, стояли цепи
Из ополченцев. Как же был нелеп
И страшен этот день… Ярило злилось,
Оправдывая прозвище своё,
А лето длилось, длилось, длилось, длилось, длилось
И дым и пыль ложились на жнивьё,
На раскалённый шлак дороги серой,
На хаты, огороды и сады,
На нас… Тогда спасавшихся лишь верой,
Застывших в сантиметрах от беды…
Тела пассажиров и их вещи, как и обломки самолета были рассеяны по огромной площади, что подтверждало версию того, что взорвался (или был взорван извне) воздушный лайнер на очень большой высоте.
Через четыре годя я, будучи уже руководителем пресс-службы Верховного Суда ДНР, вспоминая с шефом (Председателем Верховного Суда Эдуардом Николаевичем Якубовским, в те июльские дни возглавлявшим следствие по этому делу), буду расспрашивать его о мифах, сформировавшихся в том числе и не без участия журналистов: о «замороженных» трупах, о пачках паспортов, о возможностях ополченцев сбить самолёт. Все мифы так и остались мифами. Правда была очень болезненной для любого человека, не заражённого людоедскими или конспиративными теориями: это был самолёт, полный живых людей, детей и никаких стопок паспортов.
(Продолжение следует)
Источник: https://stihi.ru/2019/06/02/1976
